В репертуаре каждого уважающего себя театра должны быть: комедии, трагедии, что-нибудь о любви, Пушкин, Мольер, Чехов, Островский, а лучше Достоевский и… какой-нибудь кринж. Видимо, в мурманском драматическом театре считают именно так. Поэтому выбывший из репертуара трэш-контент с матами со сцены, в который в Мурманске превратили пьесу «Две дамочки в сторону севера», заменили на смелую премьеру по мотивам «Двойника» Достоевского.
Мусор, караоке, манекены
Рассказывать об этой премьере надо с конца. Сразу после в соцсетях театр отчитался: «Зал был полон, эмоции зашкаливали, а после финальных аплодисментов зрители долго не отпускали актеров». Сложно сказать, был ли написан пост заранее или один выход на поклоны — в градации Мурмандрамы «долго не отпускали», но спектакль действительно шел с аншлагом все премьерные дни. Впрочем, это не заслуга постановки, это традиция.
Мурманский зритель ходит на весенние премьеры театра. Всегда и безоговорочно. Тем более, что понять по афишам с размытым текстом, что на сцене будут избивать переодетых в главного героя секс-кукол и кидать пакеты с мусором непонятно. В анонсах театр предупреждал, что «будет шокировать», из рассказов самих артистов о репетициях просочилось, что на сцене чуть ли не собираются демонстрировать рвоту, но основная масса зала не знала, на что попадёт. Попали на современное искусство. То, что часто называют «на любителя». Подобные спектакли могут собирать полные залы в Москве, постараться собрать в Петербурге и, как правило, выбирают малую сцену в регионе. Мурманский театр отдал под постмодерн большую сцену. Насколько оправдано, будет понятно по тому, сколько продержится новый кринж в репертуаре. Объективно, несколько планов для постановки, где в максимуме на сцене 7 героев, нет смены декораций и перемены костюмов — излишне.
Да, в постановке интересно задействована яма на аванс-сцене, добавляет веса герою-начальнику игра на ходулях, а всей постановке мистики хорошо поставленный свет, но на этом, пожалуй, всё, что использовали от большой сцены. Даже зрители из категории «понравилось» отмечали, что им не хватило шоу и экшена. Сцена с 6-минутным танцем Клары Олсуфьевы под долгонепадающей лампой, например, вызывает в зале зевание.
И кашель, который стал привычным при использовании легкого дыма. Он еще со времен премьеры «Девятого выпуска» в Мурманске идет в зал. На премьере, кстати, на это обратили внимание гости из Петербурга, запостив снимок с балкона, на котором видно задымление внизу.
Молчи, зритель
Мурманчане на происходящее на сцене реагировали подозрительно тихо. Ни в антракте, ни после постановки почти не было слышно обсуждений. Небольшая часть ушла во время первого акта, еще кто-то не вернулся на второй, большинство досмотрели и аплодировали в конце. Группа молодежи из разных углов зала кричала «браво». Но на поклоны не звали, после быстрых формальностей зрители устремились на выход.
Ощущение, что на руку постановке сыграла вежливость. Мурманчане досидели до конца постановки хоть и не поняли её. Смотрели на тех, кто рядом и решали, что в этом что-то есть. В классике мировой литературе это заканчивалось возгласом «А король-то голый!». Это недосказанность прорвалась в комментариях.
— Мягко говоря, спектакль не понравился, многие зрители ушли в разочаровании (…) Досадно, что из «пустышки» раздувают шедевр. И ничего общего от Достоевского, у него всё гораздо тоньше и понятнее, — призналась Алёна Ковальчук.
Её комментарий собрал много лайков и поддержки: подписываюсь под каждым словом. Появились защитники и те, кто стал утверждать, что надо просто читать произведение, тогда всё понятно. Не станет. Постановка отдельное произведение — со своей трактовкой и даже логикой повествования. Отчасти, поставленный в Мурманске «Двойник» — история по мотивам Федора Михайловича. Сохраняя общую нить повествования, режиссёр убирает ряд важных для понимания моментов и персонажей, таких как Петрушка, и добавляет новые — например, двойник выселяет главного героя из квартиры, и он оказывается вынужден спать в офисе.
В итоге как будто бы нет главного — того, чем восхищаются в Достоевском — нет детального процесса разрушения психики. Упустившие суть первого монолога у врача и сильный ход с теннисными шариками и таблетками зрители не понимают, что герой сходит с ума. У мурманчан, которые не читали роман в зале создавалось ощущение, что это фантастика или пранк над Голядкиным. Даже появление смирительной рубашки в последней сцене не спасает ситуацию.
Кто читал роман?
— Жалко актеров, им приходится играть в такой фигне, — высказалась в антракте одна из пожилых театралок.
Жалко, но скорее постановщиков. Крутая идея разбивается во-многом об актерскую игру. Играющего Голядкина, выпускнику Мурманского колледжа искусств (где даже нет актерского факультета) Николаю Глухову не удается показать ни психоз, ни бессонницу, ни страх и перепады ощущения себя от ничтожества до великого интригана, которые переживает герой у Голядкина.
Его партнерам тоже. Коллега в офисе постоянно орёт, двойник постоянно унижает, Клара Олсуфьева, обретающая голос только в письме, монотонно ведает о поруганной чести. Остается ощущение, что молодые актёры готовили своих героев, как это и принято у поколения ЕГЭ, по краткому пересказу, а не по книге.
Аплодировать театру хочется — за решительность и смелость, за безупречный свет и пластику героев-двойняшек, за футуристичные костюмы и пробирающее перенятие из книги финального образа врача с горящими глазами. Но точно не стоя, потому что все вместе на выходе — не пробирает и не вызывает желания прийти еще. Разве что с вопросом о мерче, обильно представленном в фойе театра: простите, а подходящей цитаты в романе «Двойник» не нашлось? Или хотя бы четкой цитаты, а не вариации «Надо любить жизнь больше смысла жизни» по «Братьям Карамазовым».
