В музеи, театры, дворцы культуры мы приходим за эмоциями. И сотрудники учреждений культуры нам их дарят: глядя на картины, посещая спектакль или концерт, мы смеемся, задумываемся, порой плачем. Пожалуй, одни из самых сильных эмоций у нас вызывают проекты, посвященные Великой Отечественной войне.
Творили, несмотря на голод и холод
Отдельная страница этой вехи истории России - блокада Ленинграда. Годовщине ее полного снятия ежегодно в культурно-выставочном центре Русского музея посвящают экспозиции. Нынешняя зима не стала исключением.
- Эти проекты всегда очень эмоциональные, поскольку в нашей стране нет людей, равнодушных к этой теме. Задача сотрудников музея - передать боль нескольких поколений, трепет души молодым ребятам, - рассказала заведующая КВЦ Анна Ромашова. - Новая выставка носит название «Мы помним все». Здесь представлены графические произведения из частного собрания московского коллекционера Владимира Беликова, давнишнего друга нашего областного художественного музея.
Многие из работ, представленных в зале, созданы во время войны. Например, четыре листа серии «Осажденный город» Павла Шиллинговского. Это его последние произведения - художник умер от голода в блокадном городе в апреле 1942-го. В том же году Владимир Успенский создал «Руины Ленинграда». Ему повезло больше, он пережил страшные годы. Во время осады делал зарисовки, создавал автолитографии и охранял законсервированное печатное оборудование Академии художеств.
Есть в зале произведение еще одного жителя блокадного Ленинграда - «На канале» Павла Львова. В ноябре 1941 года он был эвакуирован в Пермь, тогдашний Молотов, и продолжал работать, однако в 1944-м скончался от воспаления легких. Известный искусствовед Петр Корнилов оставил образный портрет художника: «Кряжистый, большого роста, с черепом Сократа - таковым мы его знаем. Нам казалось, что он переборет все препятствия на своем пути. Оказалось не так. Эвакуация, лишения военных лет подточили его здоровье. Он не выдержал последней болезни».
- Не все знают, что работать художникам и фотографам в блокадном городе можно было только по специальному удостоверению и разрешению, - продолжила Анна Юрьевна. - Стоило кому-то из них показаться на улице с камерой или бумагой и карандашами, сразу окружала толпа: а вдруг это диверсант, шпион, спрашивали, с какой целью делает зарисовки, подводили милиционера, дежурного. Поэтому в основном вся работа художника и фотографа заключалась в объяснении. Бдительность была на высоком уровне.
Невзирая на сложности, художники не прекращали работать. Они использовали разные техники: одни создавали ксилографии, выполняя первый рисунок на деревянной доске, другие, и их большинство, оставили нам автолитографии, для которых первый рисунок делается на каменной пластине - очень сложная и кропотливая работа. Можно увидеть на выставке и другую интересную технику, меццо-тинто. Художник предварительно обрабатывал медный лист берсо или «качалкой» с зубчатой насечкой, чтобы поверхность приобрела ровную шероховатую фактуру и краска ложилась бархатисто, плотно, густо.
Взглянуть другими глазами- Да, не на всех экспонатах выставки мы видим разрушенный город, - предварила наш вопрос заведующая КВЦ. - У Ивана Астапова есть серия «Ленинград. 1941-1945», посвященная архитектурным памятникам, которые пережили блокаду. Однако художник не показывает, что для этого было сделано, сколько усилий затрачено. Разве что укрытие памятника Николаю Первому, снятие защитных укрытий с памятника Владимиру Ленину у Финляндского вокзала. Вот вы знаете, что Медного всадника хотели положить на дно Невы? Но возникли большие сложности: гранитный постамент невозможно перенести. Да, могли снять скульптуру, но существует легенда. В Отечественную войну 1812 года Александр Первый, боясь, что французы зайдут в Петербург, приказал самые ценные шедевры вывезти из города. В частности, Медного всадника планировали отвезти в Вологду. И до него дошел рассказ сна одного из подданных: конная статуя сходит с пьедестала, скачет к дому императора и говорит: «Молодой человек, до чего ты довел мою Россию? Но до тех пор, пока я стою на своем месте, моему городу нечего опасаться». Император решил, что памятник перемещать нельзя. И в этот раз поступили так же. Конечно, это легенда. Есть более логичное объяснение: глубина Невы недостаточная, при попадании авиабомбы памятник был бы уничтожен. Поэтому крупные памятники, соборы, дворцы, шпили и купола закрашивали, маскировали.
По этой выставке музейщики проводят занятие, которое назвали строчкой стихотворения Анны Ахматовой «Как мы тебя укрывали». Поэтесса посвятила ее статуе «Ночь» из Летнего сада, которая была зарыта, как и другие мраморные скульптуры, в том числе лошади Клодта с Аничкова моста, шеститонная Анна Иоанновна с арапчонком из Русского музея и другие.
И если архитектурное убранство города более или менее уцелело, то ожерелью Ленинграда, дворцовым ансамблям Гатчины, Павловска, Пушкина, Петергофа пришлось несладко. Эти территории были оккупированы фашистами, а в планы Гитлера не входило ничего сохранять. Столица фонтанов превратилась в пепелище, знаменитый Самсон, раздирающий пасть льву, - скульптура, созданная в XVIII веке по заказу Петра Первого, пропала бесследно. После ее восстановили по архивным документам. Одни руины остались и от Екатерининского дворца в Пушкине. Ольга Берггольц приехала туда спустя шесть часов после его освобождения и сказала: «Как здесь страшно».
Увидеть кое-что из этого посетители могут на цветных автолитографиях Романа Житкова. У него есть серия «Петродворец, 1944». Вместо шикарных лестниц - груды камней, смешанных с землей, часть стен дворца уничтожена снарядами, окна выбиты... Не такой Петергоф мы знаем.
Выставка работает до 23 февраля.
Опубликовано: Мурманский вестник от 12.02.2025
Екатерина Андреева
